"...Он стоял на краю скалистого обрыва, глядя на ослепительно-белоснежное сияние таявшее вдали. Далеко внизу под ногами били о камни волны разбрасывая во все стороны солёные брызги. Небо было затянуто непроглядными тучами, не пропускавшими ни искорки света. Лишь молнии изредка бившие с небес во вздыбленное штормом море освещали скалу со стоящей на ней одинокой фигурой. Отблески вспышек отражались в бездонных зрачках стоящего и тогда в его взоре читалась бесконечная грусть; по лицу стекали капли и было неясно, дождь это или слезы; за спиной развевались иссиня-черные крылья, казавшиеся продолжением ночи. Человек...впрочем был ли он человеком...стоял неподвижно, глядя вслед воплощению света и тепла, еще совсем недавно бывшему рядом. Отгонявшему тьму, отогревавшему и дарившему уют. Он помнил каждую минуту проведенную вместе. Улыбки, смех, веселье... Он шутил и смеялся над щутками других. В его глазах всегда искрилась ирония. Теперь все это было далеко... Его крылья, некогда бывшие столь искристо-белыми, потемнели. Казалось ночь равнодушной кистью, мазок за мазком, перекрасила их на свой лад. Он поднял лицо вверх подставляя его под тугие струи дождя...привыкая к этому давно позабытому ощущению. Во вспышке молнии, лишь на долю секунды, в глубине глаз полыхнула боль, чтобы через мгновение снова смениться непроглядной тьмой. Такой же тьмой, какая была вокруг. Она...помнила его. Очень давно он стал частью этой темноты и сейчас она принимала его, как старого приятеля. Он почти любил ее...и он же ее ненавидел. Развернувшись, человек бросил последний взгляд на удалявшееся сияние и его губы прошептали:"........."...безжалостный ветер подхватил его шепот разбив о прибрежные скалы. Впрочем, эти слова и не должны были быть услышаны...они предназначились только ветру, только дождю, только тьме... Повернувшись спиной к обрыву, фигура растаяла в ночи. А внизу все также мерно били о скалы волны...все также небо метало в землю струи дождя...все также пел ветер..."